Владимир Легойда «неотделим от общества. Владимир Легойда «неотделим от общества И никаких казусов с названием не было

ВЕРА БЕЗ ПРИВИЛЕГИЙ

"По воскресениям пуританин верит в Бога, а в остальные дни - в фондовую биржу". Так - не очень положительно - социолог Питирим Сорокин отозвался в свое время о пуританах. Бывало, я несколько свысока и со снисходительной улыбкой произносил эту фразу в разных беседах, подразумевая, что, дескать, мы-то - православные! - не такие.

Однако же если мы внимательно посмотрим на то, что сегодня происходит в нашей церковной жизни, то вынуждены будем констатировать, что эта фраза, к сожалению, зачастую применима и к тем из нас, кто ходит в храм раз в неделю по воскресеньям. И выходя из храма, эту веру там оставляет. Или убирает в "потайную сумочку", а вытаскивает, только становясь на утреннее или вечернее правило.

Все это ставит нас перед важным вопросом: что значит быть христианином не просто в современном мире, а в любую эпоху? Конечно, вопрос бездонный, и смысловых пластов в нем бесконечно много. Сейчас мне бы хотелось сказать только об одном, но очень важном аспекте.

Вера призвана проявляться не просто в повседневной жизни, но во всем человеческом существовании. Неслучайно, когда мы просим нас простить, мы говорим: "Прости меня, если согрешил против тебя делом, словом, помышлением и всеми моими чувствами". Эта формулировка - "комплексная" оценка верующим человеком своего состояния: слов, поступков, мыслей и всех остальных не всегда осознанных проявлений личности. В этом смысле вера пронизывает человека во всей его целостности. Поэтому-то мы и считаем религиозную идентичность человека тем, что определяет его ответы на ключевые вопросы жизни и смерти. И как здание возникает на фундаменте, так из этих ответов возникает основание жизни. Евангелие четко говорит нам, что этим фундаментом должен быть Иисус Христос.

Как, собственно, нужно выстраивать свое существование на этом основании? Поиск ответ длится для христианина всю жизнь, потому что это строительство начинается тогда, когда возникают первые вопросы человека самому себе, а заканчивается с его последним вздохом. Или даже и здесь не заканчивается: ведь недаром Церковь молится об умерших; и мы верим в действенность этих молитв и служим панихиды по умершим с просьбой "упокоить их в селениях праведных". Значит, земным бытием испытания христианина не заканчиваются и здание жизни (продолжая метафору) может еще подвергаться какому-то ремонту и после смерти человека.

Но как ни крути, а первейший принцип такого строительства - это необходимость сочетать слова и дела. Человека, который говорит одно, а поступает по-другому, очень сложно назвать верующим. Проблема здесь глубже, чем может показаться на первый взгляд. Практически любой верующий проходит период неофитского пыла, когда он вдохновлен прочитанным, услышанным, первым опытом молитвы и многим другим. Очень часто в это время человек пытается достаточно радикально изменить свою жизнь, и эта попытка - содержательно правильная: он делает это не потому, что так положено или сказано, а потому, что он на самом деле "горит". Ему хочется стать другим - а ведь это как раз то, к чему каждого призывает Христос. Но проходит время - и проходит запал. Так уж человек устроен. Он расслабляется, и возникает соблазн подумать, например: "Я-то, как "маститый" православный, понимаю, что не так уж и необходимо поститься по средам и пятницам". Речь, конечно, не только и не столько о посте, а об отношении к жизни вообще. Опасна именно перемена настроя: дескать, одно - для простых людей, а другое - для таких, как я, "продвинутых". Но христианство - вера без привилегий, и с возрастанием опыта возрастают и требования к человеку.

Но значит ли это, что тот, кто "срывается" - не христианин? Конечно же нет. Принципиально другое: как человек к своему срыву относится. Из Библии мы знаем, что грешит каждый: несть человек, иже не согрешит (2 Пар 6: 36). Поэтому важно, что же человек делает, согрешив. И самое страшное, что может здесь произойти, - это привыкание к греху. Вне зависимости от того, какого рода оправдания - возрастные, бытовые, любые другие - мы себе находим. Принцип христианской аскетики неизменен: сто раз упал - сто раз встань. Резонный вопрос: сколько это продлится? Вспоминается старый фильм, где маленькая девочка у балетного станка делает упражнения, изрядно устает и спрашивает у мамы: "А долго мне еще так делать?" И мама-балерина с легкой улыбкой, в которой читается жизненный опыт, отвечает: "Всю жизнь". Вот и вставать после падений христианин призван всю жизнь. Ведь по большому счету у нас в жизни только два пути: ко Христу или от Него. И об этом важно помнить постоянно. Недаром великий Достоевский считал, что принять решение, если колеблешься, очень просто: надо подумать, что бы сделал в твоей ситуации Христос. Или, как говорил один мой знакомый священник, можно попробовать мысленно взять благословение. "Благословите… напиться на вечеринке?" Как-то не получается… Это, конечно, пример намеренно утрированный, но даже в менее очевидных ситуациях способ работает.

Другая проблема: является ли вера делом личным или общественным. Ведь вера, даже если она не сводится к воскресным службам, может и не реализовываться в жизни человека. Это очень тонкий момент. Я не имею в виду, что человек должен всюду твердить, что он православный, демонстративно креститься перед едой в ресторане или поминутно предлагать окружающим покаяться и прийти в Церковь. В советское время были верующие, о вере которых никто не догадывался. Но все при этом знали, что тот или иной человек - очень хороший: он добрый, всегда выручит и поможет и так далее. То есть его вера была видна из дел - а значит, реализовывалась в его жизни. И если мы читаем умные христианские книги, рассуждаем о христологии, сотериологии и каппадокийском синтезе, но в автобусе, когда нам наступают на ногу, посылаем матом, а дома кричим на жену и детей, то, наверное, ни христология, ни сотериология, ни каппадокийский синтез нашим существом пока не овладели, оставшись лишь частью нашей интеллектуальной жизни.

Мне возразят, что хорошие люди встречаются и среди атеистов. Соглашусь. Один мой знакомый обсуждал со своими студентами на лекции некую нравственную проблему; на его высказывание студенты отреагировали: "Вы занимаете совершенно христианскую позицию". "Возможно, но в Бога я не верю", - ответил преподаватель. А студенты сказали: "Это ваше частное богословское мнение…" В этой полуанекдотичной ситуации есть один серьезный момент. Нравственный закон не взялся ниоткуда, он дан Богом. А Бог существует вне зависимости от того, все ли в Него верят. И в этом смысле наличие хороших атеистов вовсе не является контраргументом по отношению к вере и существованию Бога. Наоборот.

Кроме того, цель религиозной жизни заключается не в том, чтобы быть добрым. Если сравнить святых, которые достигали подлинного единения с Богом, с просто хорошими людьми, видно, что это разные уровни доброты. Святость вообще не исчерпывается добротой и порядочностью. Как писал Честертон, "для хорошего человека все на свете объясняет и утверждает Бога, а для святого Бог объясняет и утверждает все". Верующий призван быть хорошим человеком, но это - производная от другого: от попытки жить по Евангелию. А в Евангелии нам даны вещи подчас запредельные. И именно к ним указан путь христианину. Вспомним, например, Заповеди блаженства. Это - намного больше, чем просто призыв к человеку быть хорошим. И неслучайно, когда апостолы изумляются очередным словам Спасителя, Христос отвечает: Человекам это невозможно, Богу же все возможно (Мф 19:26; ср. Мк 10:27, Лк 18:27). Или другой пример: Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф 5:28). Как этому следовать? Не так-то просто. А ведь именно из этого потом появляется то, что считается в обществе нравственным поведением.

Особенно сложно это в молодом возрасте, одно из самых больших искушений которого в свое время с удивительной пронзительностью описал блаженный Августин. Собственно, по-другому он это описать не мог, потому что все пережил и перестрадал лично. В "Исповеди" он говорил о том, как, будучи молодым человеком, просил Бога избавить его от некоторых грехов. А вспоминая об этом в зрелом возрасте, понял, что, молясь в молодые годы, внутренне приговаривал: "Господи, Ты, конечно, избавь меня от этих грехов, но только не сейчас, а попозже…" Блаженный Августин вспоминает об этом с горечью. Оно и понятно: как справедливо заметил один французский мыслитель, "добродетель в старости - это не добродетель, а невозможность предаваться порокам".

В этом плане мне кажется очень важным постоянно пытаться хотя бы приблизиться к тому состоянию, которое в Ветхом Завете было названо хождением перед Богом. Ведь это означает каждую секунду ощущать присутствие Бога в твоей повседневной реальности. И наверное, если человек будет несколько раз в день себе об этом напоминать, есть шанс, что цитата из Питирима Сорокина будет применима к нему все меньше и меньше.

ВМЕСТИТЬ В СВОЕ СЕРДЦЕ

Моя бабушка любила повторять, обращаясь к детям и внукам: "Всех бы вас в сердце вместила". Много пережившая, она готова была понести горести и тяготы родных людей, страстно желая оградить их от всякого рода проблем. Бабушкино сердце стремилось стать защитой, способом уберечь близких от грозящих им напастей. Она была настоящей христианкой и щедро дарила свою любовь не только родным, но всем, кто сталкивался с ней на ее долгом жизненном пути.

Бабушки уже давно нет на этом свете, но я в последнее время все чаще вспоминаю ее слова, потому что ощущаю, как это сложно: вместить в свое сердце человека. Даже одного. Даже очень близкого и родного. Как это подчас неимоверно трудно - не раздражаться, не замечать мелочей, которые потому так и называются, что мало что значат, но порой - и гораздо чаще, чем хотелось бы думать - не позволяют понять и простить. Как тяжело любить, когда в тебе клокочет "праведный" гнев или уязвленное чувство справедливости: ну как же можно согласиться или простить того, кто неправ, кто обвиняет тебя в том, чего ты не делал? И мы спорим, доказываем, бьемся за свою правоту в любых ситуациях.

Как будто не для нас написаны слова: И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают (Лк 6:32-33).

А ведь это сказано для нас - и не "вообще", не для цитирования в умном споре и не для "благочестиво" оброненного на ходу "Бог простит!" в ситуациях, когда сказать так совсем не сложно, когда нас по-настоящему ничего не задевает. Нет. Вспоминать бы эти слова почаще: и в ежедневных мелочах, в которых так непросто уступить, и в крайних, сложных ситуациях, когда очень больно, когда сердце разрывается на части от несправедливости, от унижения, от стремления доказать, что все не так…

"Ибо и грешники любящих их любят". Но кто же тогда такой я, - ведь я точно знаю, что даже любящих, искренне и глубоко любящих меня людей я порой любить не в состоянии? И мое раздражение может вызвать не только неприязненное ко мне отношение, но даже проявление любви близких - просто потому, что оно "не вовремя выказано" или кажется мне неуместным. Так подростки иногда стесняются, когда родители на людях проявляют к ним свои чувства. Но я ведь уже давно не подросток. Почему же тогда?

…Когда-то давно я понял, даже не просто понял, а прочувствовал всем существом, что библейский рассказ о грехопадении - единственно возможное объяснение зла в нашей жизни; единственное внятное объяснение всех тех коллизий и неурядиц, которые ежедневно порождают "нормальные, хорошие люди" - когда не слышат друг друга, когда не могут договориться в совершенно простых ситуациях. Когда ссорятся два любящих друг друга человека, когда разрушаются семьи, когда стена непонимания вырастает между давними друзьями, когда люди не только не вмещают, но выталкивают из своих сердец других людей, - это можно воспринять, только зная, что наша человеческая природа когда-то была фундаментально повреждена. И вот мы тянемся друг ко другу, но как только приближаемся, тут же начинаем друг друга отталкивать.

Когда я задумываюсь, почему бабушке удавалось все то, что так сложно мне, я вспоминаю, как она молилась. Как просто, тихо и спокойно читала "Отче наш", - так, как будто разговаривала с Богом, Который стоял где-то рядом. Хотя почему "как будто"? Разве это не так?.. Христос жил в ее сердце, поэтому она и могла вместить в себя и боль, и радость любого человека.

…На отпевании бабушки было поразительно светло и спокойно. И даже как-то очень светло. Наверное, это неудивительно - просто все мы, пришедшие проводить ее в иной мир, жили в ее сердце.

«ОБЛИКО МОРАЛЕ»

Недавно меня назвали "моралистом", точнее, наверное, обозвали, так как "моралист" в бытовом языке звучит определенно негативно: это человек, который только декларирует некие моральные нормы, да еще и не по адресу, когда на самом деле ничего неморального не происходит. Тем самым "моралист" - это ханжа, а вовсе не нравственный человек.

…Дело было на съемках телепередачи на тему "Может ли искусство портить нравы". Курьезов там хватало, о них прекрасно написал в "Литгазете" Юрий Поляков. А если вернуться к сути разговора, то мы с коллегами утверждали, что в оценке художественного творчества возможен нравственный подход. Конечно, существует теория искусства ради искусства, но любое художественное произведение всегда задевает человека; вопрос в том, на каком уровне: ума, эмоций или, простите, половых органов. И ничто не проходит бесследно. Кроме того, гениальное в искусстве относится к идее, к мировоззрению, а значит - к нравам, и в последнюю очередь - к "технике исполнения". Недаром Данте показал, что предназначение искусства - вести человека из ада через чистилище - к раю. Оставив на совести автора "Божественной комедии" его католические взгляды на загробную жизнь, подчеркну, что в большом искусстве всегда заложена возможность влияния на человека.

Ссылка на Данте и Достоевского наших оппонентов не убеждала; последний даже как-то особенно раздражал. "Вы все искусство хотите свести к Достоевскому!" - бросил мне в упрек наш оппонент-художник, который в конце программы и назвал меня моралистом. Я, конечно, утверждал, что нужно больше художников, хороших и разных. Однако после рассказа его коллеги мне действительно захотелось остаться лишь с великими писателями и художниками. А говорил он об одной из своих работ, название которой в сильно смягченном варианте звучит как "Неписающий мальчик". Художник сетовал, что устроители выставки не разрешили ему оставить изначальное грубо-бытовое название, которое, видимо, и должно было придать его работе ослепительный блеск. Саму же работу автор считал весьма и весьма, как сейчас принято говорить, "концептуальной": это-де русский мальчик, он не может себе позволить бельгийской свободы, выраженной в знаменитом брюссельском фонтане, поэтому и сдерживается. Такой вот "наш ответ" бельгийцам. Многие зрители в зале поддержали скульптора бурными аплодисментами и одобрительным смехом, хотя повод был, скорее, не для смеха, а для слез. Если таков "концепт" новой России, если свобода творчества приводит к созданию подобных "шедевров", то я - однозначно и категорически - за Достоевского и Иванова, за Толстого и Васнецова.

Нет, я не собираюсь петь заунывную песнь про кровь и разврат в современном искусстве. Я прекрасно понимаю, что любое художественное произведение оценивается не по количеству трупов и крови; в конце концов, их и у Шекспира хватает. Повторюсь: гениальным или банальным произведение искусства делает не столько то, что в нем является собственно художественным творчеством, сколько те вопросы, которые художник способен поставить. Хорошо понимавший это Честертон в свое время писал: "Если человек так умен, что очень хорошо пишет, ему хватает ума, чтобы задуматься о жизни. Мелкий писатель довольствуется искусством, крупный - лишь всем на свете. Когда на сцену выходят истинные силы, они приносят не только поразительное мастерство, но и поразительные мысли, и мысли эти для них важнее мастерства". И верно это не только для литературы, но и для изобразительного искусства. Иначе чего носиться с "Черным квадратом"? Оттого и носятся, что дело не в технике, а в идее; именно она кого-то восхищает, а кого-то пугает. Недаром один из героев "Идиота" говорит по поводу картины о снятии с Креста: "Так и веру потерять можно". Такова сила идеи и ее воздействие на человека. Чем довольствуются умы авторов "неписающих мальчиков" и "целующихся милиционеров", мне даже гадать не хочется: все это по ту сторону не только мысли, но и мастерства…

А что касается споров о том, как соотносятся искусство и мораль, то и здесь трижды прав Честертон: "На самом деле писатель учит не столько продуманными и выспренними фразами, выражающими, как он считает, его взгляды, сколько всей атмосферой книги, предметами, пейзажем, одеждой, языком - короче, всем тем, о чем он почти или совсем не думал. Высокое, истинное искусство отличается от ремесленных прописей тем, что у плохой книги есть мораль, а хорошая книга - мораль сама по себе". Хотя, пожалуй, наше время внесло свои коррективы и в эту оценку. Если хорошая книга (картина, фильм и проч.) и сегодня - мораль сама по себе, то плохая уже никакой морали не содержит. Потому что, похоже, ругательным сегодня является не только слово "моралист", но и "мораль" и "нравственность". И все же это не повод для беспросветного уныния. Запрещать подобные экзерсисы бессмысленно. Но давать им оценку необходимо. Равно как и говорить о настоящем - и в искусстве, и в жизни.

Легойда Владимир Романович

1973

Окончил: МГИМО

Организации: Комиссия по вопросам образования Общественного Совета Центрального федерального округа, рабочая группа по разработке документа Русской Православной Церкви «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», Синодальный информационный отдел , Синодальная Библейско-богословская комиссия , Межсоборное Присутствие Русской Православной Церкви , рабочая группа по подготовке современного Катехизиса Русской Православной Церкви , Патриарший совет по культуре , Патриаршая комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства , Церковно-общественный совет по увековечению памяти новомучеников и исповедников Российских , Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ , Координационный комитет по поощрению инициатив под эгидой Русской Православной Церкви , КЦМД , Центр «Церковь и международные отношения» , Благотворительный фонд преподобного Серафима Саровского , Общественный экспертный совет при комиссии Московской Городской Думе по межнациональным и межконфессиональным отношениям, Молодая Гвардия Единой России , Совет при Президенте Российской Федерации по развитию институтов гражданского общества и правам человека, Общественный Совет при Министерстве юстиции Российской Федерации, Общественная палата Российской Федерации, Общественный Совет при Министерстве обороны Российской Федерации, Попечительский Совет Лиги безопасного интернета, Общественный Совет при Уполномоченном при Президенте Российской Федерации по правам ребенка, Совет по общественному телевидению, Попечительский Совет радио «Спорт», Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации , Патриаршая комиссия по вопросам физической культуры и спорта

образование

церковные должности

экуменизм

Участник экуменического форума «Встреча в Римини » ( год) .

пресса

Публиковался в издательствах: Даръ , Никея , ПСТГУ , Фома-Центр .

организации

идеология

Владимир Легойда утверждает, что в обществе есть разные воззрения на политическое устройство, и он заведомо признает легитимность всех этих мнений:

Никакой политический режим, будь то демократия, авторитаризм и т. д., и никакая форма государственного правления (республика, монархия) не в силах помешать человеку спасти душу… Вопросы политики не входят в четко определенную „сферу интересов“ православной догматики, которая и формулирует препятствия на пути к основной (и в некотором смысле единственной) цели христианской жизни: спасению души в Боге .

Легойда признает общественную жизнь личным делом каждого:

Это не значит, что православный человек не может участвовать в политике, но предполагает, что какие бы политические споры мы ни вели, как бы мы ни расходились в политических мнениях, все мы можем соединиться во Христе у одной Чаши .

Никакая политика, по мнению В. Легойды, не мешает общению :

Никакая политика, никакие даже самые драматические, трагические вещи не могут быть препятствием для общения между людьми одной веры .

пропаганда

По словам Владимира Легойды, в работе православных средств массовой информации должно быть два основных момента – «устремленность в будущее и близость к человеческим проблемам» .

аморализм

Владимир Легойда ведет полемику против заповедей, считая нравственность возможной только в человеческом обществе: человек на необитаемом острове не может быть нравственным. Грех является также «не нравственным понятием»:

Представьте человека на необитаемом острове: ему не нужно быть нравственным, он в принципе не может совершать безнравственные поступки. Но отношения с Богом у него все равно могут быть… Заповеди никогда, по крайней мере в христианстве, не являлись целью. В том числе и потому, что грех - это категория не нравственная в христианстве, но онтологическая .

Владимир Легойда так оценивает аборт :

Аборт - это убийство, это однозначная, определенная позиция Церкви, но это не значит, что нам нужно расстреливать и подводить «под статью» тех, кто его сделал .

массовая культура

Владимир Легойда не видит никаких границ между светской культурой и Церковью:

Пара «Церковь» и «культура» - это ведь не два горизонтально находящихся одинаковых института, которые должны взаимодействовать, как одно министерство с другим. Нет, это все часть общества. Многие люди культуры - это верующие люди, они тоже церковь. Ведь, что такое церковь? Церковь - это собрание верующих людей. Поэтому любое произведение, созданное человеком, который себя считает христианином, оно тоже имеет отношение и к культуре, и к церкви .

С точки зрения Владимира Легойды «Церковь неотделима от общества» и именно от секуляризованного, светски религиозного общества:

В европейском культурном контексте спорт, как, впрочем, наука и государственное управление, с течением времени секуляризовались, и Церковь это может только приветствовать. Не приносим мы жертвы президентам (а императорам приносились), не колдуем над пробирками (философский камень остался в прошлом) и спорт посвящаем не Зевсу. Это прочное и незыблемое основание европейской цивилизации» .

рок-опера «Иисус Христос - суперзвезда»

В 2012 году Владимир Легойда выступил против запрета кощунственной рок-оперы «Иисус Христос - суперзвезда»: «Я не поддерживаю инициативу анонимной ростовской православной общественности о запрете рок-оперы» .

После выступлений Владимира Легойды, рок-миссионеров и представителей Ростовской митрополии в Ростовской областной филармонии продажа билетов была возобновлена на кощунственную рок-оперу «Иисус Христос - суперзвезда» .

«Вангелия»

Согласно Легойде, «болгарская ясновидящая Ванга воспринимается в Болгарской и Русской православной церквях как жертва действия темных сил». Пропаганду этих действий темных сил Легойда считает простительными, поскольку «за последние годы Первый канал в разы чаще стал показывать репортажи с церковных праздников и иных церковных мероприятий, освещать визиты патриарха Кирилла и цитировать его проповеди» .

Еще одним аргументом в пользу канала оказался благотворительный марафон «Всем миром», организованный недавно усилиями руководства Первого канала: «Почему мы забываем о добрых делах людей, когда нами овладевает страстное желание осуждения?» .

события

  • Дать душу Европе. Миссия и ответственность Церквей (конференция) (3 мая 2006 )
  • Заседание ЦК ВСЦ, 2006 г. (30 августа 2006 )
  • XII Всемирный русский народный собор (20 февраля 2008 )
  • Глобализация, религия, традиционные ценности (саммит) (27 апреля 2010 )
  • IV Всецерковный съезд епархиальных миссионеров Русской Православной Церкви (16 ноября 2010 )
  • XV Всемирный русский народный собор (25 мая 2011 )
  • IV Съезд лидеров мировых и традиционных религий (28 мая 2012 )
  • XIX Всемирный русский народный собор (10 ноября 2015 )
  • Заседание рабочей группы представителей Русской Православной Церкви и Римско-Католической Церкви Италии (21 февраля 2017 )
  • XXI Всемирный русский народный собор (1 ноября 2017 )
  • Православие: вчера, сегодня, завтра - 2018 (форум) (23 августа 2018 )
  • II Бакинский саммит религиозных лидеров мира (14 ноября 2019 )
  • Международная конференция «Христианские ценности в современном мире» (28 ноября 2019 )

патологическая речь →

награды

сочинения

книги

  • Легойда В. Р. Декларация зависимости. - М.: Никея , 2011. - 192 с.
  • Легойда В. Р. Мешают ли джинсы спасению. Опыт современной апологетики. - 3-е, испр. и доп.. - М.: Фома-Центр, Дар, 2007. - 384 с.
    • Легойда В. Р. Мешают ли джинсы спасению. Опыт современной апологетики. - 1-е. - М.: Фома-Центр, 2005.
    • Легойда В. Р. Мешают ли джинсы спасению. Опыт современной апологетики. - 2-е. - М.: Фома-Центр, 2006.
  • Легойда В. Р. Человек в шкуре дракона. - М.: Никея , 2015. - 208 с.
  • Легойда В. Р. Несколько слов к Рождеству Христову. - М.: Никея , 2016. - 48 с.
  • Легойда В. Р. Церковь, возвышающая голос. - М.: Эксмо, 2018. - 192 с. - (Православная библиотека). - ISBN 978-5-04-091178-3.

статьи и интервью

  • Легойда В. Р. О гражданстве земном и небесном. // Церковь и общество. - 1998. - № 3.
  • Легойда В. Р. Главная опасность нашего времени. // Pro et contra. - 1998.
  • Легойда В. Р. «Гражданская религия» в США: генезис и основные характеристики //Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-аналитический бюллетень РАГС. - 1999. - № 4.
  • Легойда В. Р. «Американская мечта» и внешняя политика США. // Экспорт вооружений. - 1999. - № 6.
  • Легойда В. Р. Религиозность в безрелигиозном обществе. Статья 1-3. // Альфа и Омега . - 2000. - № 1, 2, 4.
  • Легойда В. Р. Образ президента в американской политической культуре. // Массовые коммуникации и массовое сознание. Сборник статей. М.: МГИМО, 2001 г.
  • Легойда В. Р. Религиозный дискурс в современных СМИ: можно ли говорить о христианстве в эпоху секуляризма. // Церковь и время . - 2006. - № 35.
  • Легойда В. Р. Политика и спасение души . // Фома . - 2008. - № 1 (57).
  • Легойда В. Р. Церковь и культура: традиция и консерватизм. // Альфа и Омега , 2009, № 54 (1);
  • Легойда В. Р. Новое о правах человека. // Альфа и Омега . - 2009. № 55 (2).
  • Легойда В. Р. Вера как культурная идентичность и вера как жизнь. // Фома . - 2008. - июнь.
  • Легойда В. Р. Что было, что есть. //Альфа и Омега . - 2010. - № 1 (57).
  • Легойда В. Р. Фрейду не снилось. // Известия. - 2011. - 14 апреля.
  • Легойда В. Р. ЕГЭ как масштабная моральная проблема. // Известия. - 2012. - 13 июня.
  • Легойда В. Р. Мир утопий, или еще раз о Церкви и государстве. // www.expert.ru. - 2012. - 8 октября.
  • Легойда В. Р. Про детей - без политики и эгоизма. // www.expert.ru. - 2012. - 21 декабря.
  • Легойда В. Р. Церковь не сращивается с государством, а отстаивает свои права. // Аргументы и Факты. - 2013. - 11 января.
  • Легойда В. Р. Важны люди, а не цифры. // Столичность. - 2013. - 12 февраля.
  • Легойда В. Р. Чувства верующих и неверующих, или Почему не стоит ходить со своим уставом в чужой монастырь. // Независимая газета. - 2013. - 14 мая.

выступления на радио и телевидении

  • «3 канал» // Программа «Треугольник». - 2011. - 6 января.
  • Радиостанция «Маяк» // Программа «Пропаганда». - 2012. - 15 февраля.
  • Т/к «Дождь» // «Церковь вмешалась в национальный вопрос». - 2011. - 25 августа.
  • Т/к Россия 1 // Программа «Специальный корреспондент» // «Провокаторы». - 2012. - 24 апреля.; «Провокаторы 2». - 2012. - 11 сентября.
  • Радиостанция «Эхо Москвы» // Программа «Родительское собрание» // «Церковь и школа: точки соприкосновения». - 2012. - 18 ноября.
  • Т/к «Дождь» // Собчак живьем. - 2013. - 7 февраля.
  • Т/к "Россия 24 // Программа «Сенат» // «Нужно ли защищать чувства верующих?». - 2013. - 17 апреля.
  • Общественное телевидение России // Программа «Без предисловий». - 2013. - 25 июня.
  • Мир Белогорья // Программа «Путь, истина и жизнь». - 2015. - 5 мая. [

«Что скажет Легойда?» - всерьез или в шутку, но все же нередко думают журналисты, пишущие о религии и Церкви.

Профессор МГИМО, член Общественной палаты и главред самого известного православного журнала «Фома» уже несколько лет совмещает две противоречащие друг другу работы: редактора и публициста, которому надо написать понеожиданнее, и церковного «министра печати», которому надо проследить, чтобы неожиданностей и неправильных трактовок церковной жизни в СМИ не было.

Загадочный Синодальный информационный отдел Русской Православной Церкви располагается в Андреевском монастыре - минут 15 от метро «Воробьевы горы» по набережной. Дойти непросто, зимой - страшновато. Зато много места - это не редакция «Фомы», где не повернуться.

В ожидании интервью расспрашиваю секретаря о графике Легойды: вчера освободился часам к десяти, до 23:00 - звонки, часам к 5 утра наконец досмотрел фильм, по которому утром будут звонить за комментарием, днем принимал экзамены, оттуда сам на прием - к Святейшему Патриарху, вот сейчас только ушли аспиранты-практиканты, сделает пару звонков - и будет готов давать интервью. «Только вы пооперативнее, потому что уже на 20:00 следующее интервью запланировано».

Как я и догадывалась, во время интервью дел не убавилось - Легойда в ходе беседы одновременно просматривал эфир «Союза» - получилось ли у них снять что-то совместно задуманное или нет. Кстати, кажется, не очень получилось.

Владимир Романович Легойда

Кандидат политических наук, профессор МГИМО.

Главный редактор журнала «ФОМА» . Председатель правления Фонда содействия развитию культурно-просветительской деятельности «Фома Центр». Член общественного экспертного совета при Комиссии МГД по межнациональным и межконфессиональным отношениям. Председатель Комиссии по вопросам образования Общественного Совета Центрального федерального округа. Постоянный член жюри гуманитарной телевикторины для старшеклассников «Умники и умницы» («1-й канал»). Член редакционной коллегии журнала «Альфа и Омега».

Блиц

- В чем состоит Ваша основная задача в должности главы Синодального информационного отдела?

Моя основная задача - чтобы Отдел работал, причем работал эффективно. А вот если говорить про задачи самого Отдела, то здесь несколько условно можно выделить два направления: взаимодействие со светскими СМИ и с православными СМИ и епархиальными пресс-службами и иными информационными подразделениями.

Что касается светских СМИ, здесь мы ставим перед собой также две основные задачи: первая - позиция Церкви должна присутствовать в медийном поле, вторая - она должна быть выражена адекватно: и по форме, и по содержанию. Вкратце так. Немного, но и непросто, уверяю Вас.

Что касается «своих», церковных, медиаресурсов, то здесь основная задача Отдела - построение единого информационного пространства всей Церкви. Конечно, в первую очередь в смысловом плане, а не в технологическом. Технологиями мы занимаемся в меньшей степени, в отличие от нашего светского vis-a-vis - Министерства связи и массовых коммуникаций РФ. С этой целью мы пытаемся развивать собственные информационные, медийные ресурсы.

В октябре 2010 года на фестивале православных СМИ «Вера и слово» состоялась презентация официального видеоканала Русской Православной Церкви на «YouTube» - для тех, кто все меньше читает на бумажных носителях и больше смотрит. Мы даем людям возможность получать информацию о Церкви в том числе и в формате коротких привычных роликов, ведь именно такой формат считается наиболее «ходовым», удобным для интернет-пользователей.

- Ситуация в области современной религиозной журналистики далека от удовлетворительной…

Действительно, перед сообществом православных СМИ стоит еще целый ряд важных и амбициозных задач. У нас до сих пор нет православной газеты - общественной, массовой, значимой для широкого читателя. Нет еженедельного концептуального журнала, такого, который можно было бы встроить в один ряд с теми же «Итогами», «Коммерсант-Властью», «Экспертом». Вместе с тем, я не уверен, что это сегодня - главные проблемы в нашей информационной работе.

- А что Вам кажется более важным?

Назову несколько вещей. Во-первых, это жизнестойкость в СМИ ряда ложных стереотипов о Церкви («Церковь богатая, а никому не помогает»; «Церковь срослась с властью» и проч.).

Во-вторых, нежелание (неумение?) многих авторов писать о том, что в Церкви действительно главное, а не о второстепенных вещах. Я сейчас говорю даже не про скандалы (или псевдоскандалы), но именно про второстепенные вещи для Церкви. Второстепенные с точки зрения церковной самоидентичности, конечно - если вы мне позволите так выразиться.

- Но разве наличие своей газеты или популярного еженедельного журнала не помогли бы решить эти проблемы?

Думаю, лишь отчасти. Они помогли бы решить проблему наличия канала адекватного донесения до аудитории мнения Церкви. Но я говорю обо всей картине церковной жизни, которая сегодня рисуется светскими СМИ и доходит до читателя или зрителя по другим каналам.

- Самая большая проблема православной журналистики сегодня?

Я говорил об этом уже много раз. Православная журналистика, коль скоро она претендует на это звание, должна быть христоцентричной. Без этого в ее существовании нет смысла.

Если говорить о более технических проблемах - многим православным СМИ не хватает оперативности в реагировании на важные общественные события. По идее, именно православная журналистика должна давать церковную, нравственную оценку тому, что происходит в нашем обществе. А удается это далеко не всегда и не всем. Но кое-кому удается. Вот Правмиру, например. Я бы даже сказал, что вы иногда слишком оперативно реагируете. Можно и подольше подумать: вдруг что-то не стоит публиковать. Это, конечно, можете вырезать, если захотите.

Добрались до неразрешимого: низкая оперативность плоха, высокая оперативность тоже плоха – «Зачем вы перевели эту новость» и «почему взяли комментарий у N ». Трудно. И что же Вас в МГИМО тогда толкнуло на этот сложный путь православной журналистики?

А что, в МГИМО нечистые животные учатся, что ли?

Если же говорить серьезно, я перед собой никогда не ставил задачу заниматься религиозной журналистикой. Вообще, преподавание мне всегда нравилось больше. И сейчас, пожалуй, по-прежнему больше всего нравится. Но годы учебы в институте стали для меня временем знакомства с жизнью Церкви. А потом появилось и желание, и благословение делать журнал. Собственно, это была наша своеобразная попытка таким образом ответить на вопрос: что такое вера, что значит «жить по Евангелию»? Мы вели много разговоров с однокурсниками о вере, о жизни и смерти, о чести и достоинстве. Такие кухонные «советские» разговоры, только не про власть (точнее, против власти), а про главное: зачем жить и зачем умирать.

Смерть миру!

- Расскажете об атмосфере того времени?

Звучит как вопрос ветерану Отечественной войны 1812 года. Это вообще не так давно было… Хотя, наверное, вы правы - атмосфера с тех пор поменялась. Я бы сказал, перефразируя Ясперса, что это было мини -осевое время. По крайней мере, для журналистики.

Появились основные печатные православные издания последних двадцати лет. В 1994 году вышел журнал «Альфа и Омега», в 1995 году - газета «Татьянин день» и журнал «Встреча», а в 1996 - журнал «Фома». С тех пор, кстати, новых журнальных форматов не создано.

Конечно, и мы не Христофоры Колумбы, журналы придумали до нас, но, как мне кажется, все последующие издания так или иначе отрабатывали уже существующие форматы. Разве что журнал «Виноград» - нет. А еще относительно недавно появился журнал «Фамилия», выходит в Киеве.

- А как появился «Фома»?

- В начале 90-х я год провел в США, в одном из университетов Северной Калифорнии.

Там познакомился с людьми из общины, которую основали в свое время отец Серафим (Роуз) и отец Герман (Подмошенский). В городе, где я учился, был даже… Богоявленский скит. Обычный с виду дом, в котором жили два молодых послушника, один из них - бывший рок-музыкант. Они стали выпускать журнал для панков - Death to the World - Смерть миру . Я им немножко помогал.

Когда я уезжал, отец Герман мне сказал, что теперь надо выпускать журнал в России. Я говорю: «Отче, я же не панковал никогда, какой из меня панк!». Ответ был таким: «Тебе Бог дал голову, теперь научись ею пользоваться. Придумай так, чтобы получился интересный православный журнал».

Так я и уехал из Штатов с этим благословением. Не знаю, научился ли я пользоваться головой, но поломал ее здорово.

Сначала мы с (ныне - иеромонах Симеон - прим. ред. ) хотели вместе делать журнал. Помню, он даже написал какую-то сказку - в качестве первой публикации. Тогда это на меня не произвело большого впечатления.

Мы с Владом очень дружили и до сих пор относимся друг к другу тепло. И, знаете, я очень рад, что у нас не получилось совместного издания. Потому что в результате вместо одного плохого СМИ - в случае, если бы мы продолжали совместный творческий поиск, который явно не клеился - получилось два далеко не самых плохих. и был, на мой взгляд, его лучшим главными редактором, да не обидятся на меня все последующие и достойные главреды этого прекрасного издания (говорю, в первую очередь, об эпохе бумажного «ТД»). А мы спустя непродолжительное время сделали «Фому».

- Как «искали людей»?

Первый номер журнала «Фома»

Мой близкий друг и крестник Алексей Захаров, знавший о мучительных поисках братьев по несчастью, однажды пришел ко мне с экземпляром центральной газеты профсоюзов «Солидарность» и со словами: «Ты ищешь человека? Вот кто тебе нужен». И протянул номер газеты, где была опубликована статья Владимира Гурболикова.

Оба текста были на церковную тему. Точнее, первый — с вопросами, сомнениями и даже претензиями, а второй - с попыткой ответа. Очень хорошего, надо сказать, ответа. Я даже название Володиной статьи помню: «Место встречи изменить нельзя». Это про Церковь. Мы потом переработанный вариант этого текста опубликовали в «Фоме» с заголовком «Эра недоверия, или Место встречи изменить нельзя». Программная была статья. Ну вот, я тогда Володю прочел и понял: место встречи изменить нельзя. Таким местом оказался храм Иоанна Богослова возле Пушкинской площади. Володя с Лешей оба были его прихожанами. Так мы встретились, и все вопросы о поиске партнера отпали. Мы поняли, что сможем работать вместе. Так и работаем уже 15 лет. Это большое счастье и милость Божия.

- С места в карьер?

Я, конечно, многого тогда не понимал и не умел в профессии, хотя и заканчивал журналистский факультет. Кроме того… Как стандартно рисуется (или мне тогда рисовался) путь журналиста: сначала бегаешь с диктофоном, блокнотом, еще с чем-то, а потом растешь, растешь… Может, станешь редактором. Знаете, как говорят: прошел путь от сантехника до министра… У меня было совсем не так. В, так сказать, фомовской трудовой книжке у меня всего две записи: редактор, точнее - соредактор, потом - главный редактор.

…«Фома» не задумывался как профессиональный проект. В том смысле, что мы не писали бизнес-планов, да и вообще почти никаких планов не писали. Длительное время не получали за свою работу деньги… Переход к «Фоме» как к профессиональному изданию - это был очень серьезный и важный этап. Просто в какой-то момент мы поняли: нельзя издеваться над читателями и выпускать журнал три раза в год, когда тебе захочется. А ведь бывало, что хочется, а средств на выпуск нет…

- Есть история про три рождения журнала…

Да. Это, кажется, я придумал рассказ про три рождения. Ну, или мне хочется думать, что я. Первое - когда мы с Володей встретились. Второе - когда придумали название. Оно приснилось Володиной жене Кате. Мне, кстати, тогда один мой православный друг и издатель сказал строго: «Женщине? Приснилось? Ни за что нельзя так называть!». Ну, и я поступил строго по классике. Точнее, по киноклассике.

— Помните, в «Служебном романе» героиня Ахеджаковой спрашивает у своей начальницы-«мымры», что та думает про сапоги, которые ей предложили купить. И после ответа начальницы, что та бы никогда не взяла, однозначно резюмирует: «Значит, хорошие сапоги, надо брать».

Хотя, наверное, это я сейчас для Вас придумал. А первая моя реакция на Катин сон была отрицательной. Но потом мы поняли, что обречены на это название. А третье рождение – это когда отец Аркадий Шатов (ныне епископ Пантелеимон (Шатов) - прим. ред ) дал нам денег на первый выпуск журнала. Не от финансового изобилия отдал - думаю, эти средства были предназначены на какие-то другие важные дела, на жизнь прихода. Но без его помощи ничего бы не было. Мы ему показали макет. Он спросил, почему не издан журнал до сих пор. Денег нет, говорим. Сколько надо? Столько-то. Берите. Отдадите потом, если сможете.

- Смогли?

Да, насколько я помню. Так отец Аркадий стал нашим крестным отцом. И долгое время был негласным духовником издания, прочитывал все тексты. Очень нам помогал. Бывали случаи, когда мы спорили о возможности публикации того или иного материала. Может быть, поэтому в какой-то момент и появился «Нескучный сад» и отец Аркадий стал его «гласным» духовником.

- А какие были еще варианты названий?

Я хотел назвать «Преображение», чтобы было все просто и понятно - прочитал журнал и преобразился. Открыл сомневающимся, закрыл верующим! А потом выяснилось, что так назывался журнал московских феминисток. Володя хотел назвать журнал «Двери», «Ковчег»… А много лет спустя приятель-маркетолог сказал мне, что лучшим названием для журнала является существительное мужского рода из двух слогов. Что тут скажешь? Только: промыслительно, как говорят православные.

- И никаких казусов с названием не было?

Казусов не помню. Но вот вспоминаю, что когда я показал первый номер заведующему кафедрой философии МГИМО Алексею Викторовичу Шестопалу, он спросил: «Фома? Это какой Фома? Аквинский?». Я сказал, что апостол. И Алексей Викторович стал членом нашего редакционного совета.

- Большую роль в развитии журнала сыграла Марина Андреевна Журинская, редактор «Альфы и Омеги», правильно?

Сыграла и играет. И в жизни журнала, и в моей жизни. Я счастлив, что знаком с Мариной Андреевной и имею возможность с ней общаться. Именно МАЖ (как мы ее иногда называем во внутриредакционной переписке) железно сформулировала, что православный журнал должен быть христоцентричным. Если он таковым не является, то не имеет права на существование. Я был сегодня утром у нее, ехал и мучительно пытался вспомнить, как мы с ней познакомились. Честно говоря, первую встречу так и не вспомнил в деталях. Марина Андреевна - великая женщина. Повторяю, я счастлив, что имею возможность с ней общаться. Хотя, признаюсь, это общение не всегда бывает простым.

Марина Журинская в редакции «Фомы»

Она принадлежит к тому кругу людей, которых уже почти нет. И по уровню культуры, знаний, и по владению словом, и по полету мысли, так сказать. Это люди, после общения с которыми хочется что-то делать. Поговорив с Мариной Андреевной, всегда хочется узнать больше, прочитать книжку, как-то себя подтянуть под ее уровень.

- Что значит - «христоцентричность» журнала?

Христоцентричность - это всегда разговор о главном в христианстве. Как-то у нас в Питере были псевдодебаты с популярным питерским писателем-католиком. Он сказал что-то вроде того, что в православных журналах встречает много материалов о величии России, о ценности монархии, о вкладе православия в культуру и других подобных вещах, но очень мало - об Основателе христианства. Полагаю, здесь есть над чем задуматься.

Это не значит, конечно, что на каждой странице должно быть слово «Христос». Для нас всегда важной была личная тональность. Наш девиз - показать красоту Православия - как писал протоиерей Валентин Свенцицкий . Поэтому мы сразу сказали, что не пишем про секты, ни с кем не воюем.

- А что плохого в предостережении, полемике?

Человек может из бездны греха воззвать к Богу, а может тянуться к красоте и любви. У нас в основном виден второй путь, хотя, конечно, если посмотреть личные признания, которыми «Фома» был всегда богат, там есть и бездна греха, из которой человек пытается вырваться.

- Кого еще вы бы отнесли к числу своих учителей?

Безусловно, Юрия Павловича Вяземского, сыгравшего в моей жизни огромную роль. У него я многому учился и до сих пор учусь - не только как у преподавателя или научного руководителя, но и как у мыслителя и художника. В школьные годы у меня был старший друг и учитель, Вячеслав Николаевич Дьяков. К сожалению, мы сейчас живем в разных странах (я вырос в Северном Казахстане) и очень редко видимся и общаемся.

Я всегда очень внимательно слушал Володю Гурболикова, потому что он формулировал, создавал и создает творческую и личностную составляющую журнала. Мы постоянно все обсуждали и одновременно с этим оба учились жить церковной жизнью. Сейчас, к сожалению, мы общаемся намного меньше, но всегда хорошо друг друга чувствуем и понимаем. Владимир Александрович помог мне сломать стереотип, что друзья не могут вместе работать.

- Чему научились, что восприняли друг у друга?

В самом начале «славных дел» Володя мне всегда говорил, что надо писать проще: «Почему ты не пишешь так, как ты рассказываешь? Ты рассказываешь всегда очень интересно. А когда пишешь, то хочется сразу умереть».

Ну, он как-то нежнее это говорил, но смысл был такой. Помню, что я переписывал тексты по семь раз. Володя всегда говорил, что в тексте должна быть не нарочитая мораль, а «картинки» - рассказы, в которых человек сам эту мораль увидит и ее для себя выведет.

- А сами о чем больше любите писать?

- В современных СМИ есть ли хорошие, радующие примеры правильной тональности и разговора?

Да, безусловно. Постепенно идет отход от музейного рассказа о православии.

За последний год мне часто приходилось общаться с руководством ведущих телеканалов, у них много заявок на православные фильмы.

На Первом канале в этом году вышла трилогия «Рождество - Великий пост - Пасха». Помню, на совещании с создателями этой трилогии я сидел и не верил своим глазам: где я: На Первом канале или на планерке Фомы? Так это близко по подходам. Конечно, этот фильм можно и покритиковать, но попытка, как мне кажется, очень удачная. И правильная. Очень важна сама интенция сделать такой фильм.

- А какие феномены вы бы отнесли к настоящим провалам в области религиозной журналистики?

Без комментариев. :) (смайлик вписан собственноручно Легойдой – прим. ред. )

- А если говорить о каких-то неотработанных больших сюжетах? Тему новомучеников наши СМИ смогли раскрыть?

Что значит: раскрыть? Это же не сочинение на заданную тему. Это постоянная работа. Пока она, с моей точки зрения, неудовлетворительна. Но что-то уже сделано. Что-то делается. Проблема в том, что, на мой взгляд, почитание новомучеников вообще не стало фундаментальной частью нашей церковной жизни. Очень много трудов понесла комиссия по канонизации. Но эти труды пока еще малоизвестны даже людям Церкви – если говорить о массовом масштабе. Поэтому очень важно, что последний Архиерейский собор дал ряд серьезных поручений Синодальным учреждениями в связи с почитанием новомучеников.

Отношение к памяти новомучеников - это косвенное указание на страшную черту, присутствующую в нашей церковной жизни - ее внешнюю формальность. Понятно, о чем можно молиться – о мореплавателях, путешествующих. Великомученику и целителю Пантелеимону – тоже понятно, о чем молиться. А чего просить у новомучеников? Укрепления в вере. Неужели не нужно?

Мы свели большинство очень важных и острых проблем человека и его духовной жизни к такому набору сентенций, которые не читают, заранее зная, что об этом скажут. Получается, что мы сами для себя очень многие темы закрыли. Есть какие-то перспективы? До этого мы говорили об экстенсивном развитии, в области экспертной журналистики. С интенсивным нам что делать?

Я думаю, прежде чем говорить о каком-то развитии, мы должны попытаться понять, почему так получилось. Изменения, которые происходят в мире, настолько быстрые, что мы не всегда за ними успеваем.

Та же самая проблема происходит в образовании, потому что сегодняшние студенты по-другому подготовлены, у тинейджеров иначе работает мозг. Они привыкли получать информацию по таким каналам, по которым им ее никто не дает, потому что поколение преподавателей не перестроилось.

В чем специфика именно современного этапа развития информационного общества? Объем и скорость циркулирования информации обрекают нас не на ее поиски, а на отсев. «Информационная модель» Шерлока Холмса, не желавшего забивать голову ненужными знаниями и лишней информацией, сегодня - удел практически каждого человека, который работает с потоком информации.

Модель телевидения, где десятки каналов, - это модель информационного общества будущего. Выход, который я вижу, - это создание нишевых профессиональных ресурсов, которые будут «цеплять» человека с разных сторон. Я могу взять и положить рядом отзывы на журнал «Фома», положительные и отрицательные. Я могу согласиться и с теми, и с другими. Просто пишут разные люди. Трюизм: для разных людей нужно создавать разные вещи. По исполнению, по способу донесения мысли. Но христоцентричные по сути.

Тогда мы можем спокойно делать такой журнал для панков, который издавали в маленьком городе в Калифорнии. Этот журнал был потрясающе популярен. Он не был интересен никому, кроме самих панков и специалистов, которые на это смотрели с позиции исследователей контркультуры. Но он достигал цели в этой конкретной аудитории.

Это как «дилемма преподавателя». Приходишь в аудиторию, там есть до тридцати процентов тех, кто хочет и может учиться, до тридцати процентов тех, кто не может и не хочет учиться, и болото, которое между ними колышется. И ты понимаешь, что ты читаешь высокоумную лекцию, и тебя слушают тридцать процентов, а если ты расскажешь анекдот, то тебя слушают все. Нам нужно эту аудиторию разбить и работать с разными людьми.

Я уверен, что в ближайшие пять лет можно наращивать тиражи «Фомы», «Нескучного сада», «Славянки», потому что есть люди, которые будут читать. И не только из-за качества изданий, но не в последнюю очередь оттого, что голод к этой теме есть. Но общемировую тенденцию падения печатных тиражей мы, конечно, не изменим.

Есть вещи, которые с помощью СМИ не меняются. Почему сейчас нужно построить минимум двести храмов в Москве? Элементарно: у священников нет возможности быть духовниками, когда к тебе на исповедь стоит сто человек…

- А что можно назвать среди достижений последних лет? Какие-то развеянные мифы?

Думаю, отчасти развеян стереотип о том, что Церковь - это собрание антиинтеллектуалов, которые якобы нигде не могут состояться и поэтому они пришли в храмы. Правда, остается проблема взаимодействия Церкви с академическим обществом - извечная проблема, о которой в свое время писал Киреевский. Язык святоотеческих интуиций не был переведен на язык, на котором говорит современная наука, и они друг для друга чужие.

Сложилась ли сегодня экспертная религиозная журналистика в России в области церковных и пишущих на религиозные темы СМИ?

Экспертов в западном понимании у нас немного. Конечно, мы должны работать с экспертным сообществом. Но скамейка людей, которые способны выступать в качестве аналитиков, очень небольшая. Отдельные публицисты разбираются в теме, но круг этих товарищей очень узок.

С министром культуры Александром Соколовым

Пристальнейшим образом наблюдая за трактовкой и анализом церковных событий в светских СМИ, могу сказать, что большинство из этих трактовок не выдерживают критики. А ведь эти объяснения могут быть очень правдоподобными. Но вообще псевдоэкспертность характерна сегодня для любой среды. Есть немало людей, гордо именующих себя политологами, а их объяснения политического процесса страшно далеки от реальности. Вот часто шутят, что политолог - это человек, который легко объясняет любые события, а потом, когда они не происходят, объясняет, почему они не произошли. Кажется, такая же шутка есть и про политика.

- Каковы перспективы у экспертной полемики в нише православных СМИ?

Я думаю, что в православных СМИ экспертная журналистика обязательно должна сложиться. Другое дело, что она будет иметь свои особенности. Мы не уйдем от специфики интерпретаций, здесь все равно будут играть свою роль ценностные установки. Есть еще вопрос: какие проблемы и в каком формате должны обсуждаться.

Есть позиция - нельзя выносить сор из избы. Это, между прочим, очень здравая позиция. Это про Хамов грех.

Но это не значит, что нельзя ничего критиковать или что сейчас нет критического отношения к церковной жизни. Возьмите выступления Святейшего Патриарха… Я не могу вспомнить ни одного руководителя крупной организации, корпорации, который был бы так же требователен к себе и так метко бы указывал на болевые точки церковной жизни. Вот выступление Патриарха о монашеском карьеризме, к примеру. Нам говорят: Церковь себя не критикует. Позвольте, у нас первое лицо так критикует недостатки церковной жизни, что мало никому не покажется.

Другое дело, что руководство Церкви настроено на конструктив, и это очень правильная и мудрая, на мой взгляд, позиция. Мы хотим конструктивного обсуждения проблемы? Хотим. Мы создали . Работает ли оно идеально? Пока нет. Но оно работает, и реальные плоды его трудов уже есть.

Высказался по поводу неоязыческого характера Олимпийских игр

Титул книги Томаса Гоббса «Левиафан» (1651 г.).

В своем сегодняшнем интервью агентству «Интерфакс» глава Синодального информационного отдела В. Легойда утверждает прежде всего догму о том, что Церковь неотделима от общества . С радостью выпускника МГИМО В. Легойда приветствует секуляризацию в ее полном расцвете:

В европейском культурном контексте спорт, как, впрочем, наука и государственное управление, с течением времени секуляризовались, и Церковь это может только приветствовать. Не приносим мы жертвы президентам (а императорам приносились), не колдуем над пробирками (философский камень остался в прошлом) и спорт посвящаем не Зевсу. Это прочное и незыблемое основание европейской цивилизации.

Олимпийский огонь

Теперь уже совсем легко оказывается ответить на вопрос об Олимпийском огне:

Я с трудом могу себе представить, чтобы кто-то осознанно вкладывал в манипуляции олимпийским факелом какой-то сакральный смысл. Зажжение олимпийского огня — это театрализованная постановка, и иного смысла люди в него не вкладывали со времен возрождения Олимпийских игр.

Вывод, вы спросите? Очень несложный и, однако, вполне тоталитарный: Многие наши соотечественники с нетерпением ждут Олимпиады, чтобы поддержать свою команду, поболеть за российских спортсменов и отдать должное мастерству иностранных . А Церковь , как мы помним, не должна отделяться от общества.

Накануне, руководствуясь точно той же логикой, В. Легойда от православных оккультный сериал «Вангелия» на Первом канале ТВ. Он признает, что болгарская ясновидящая Ванга воспринимается в Болгарской и Русской православной церквях как жертва действия темных сил . Однако протестовать против пропаганды действий этих сил христиане не должны, поскольку Первый канал не является православным.

Год назад В. Легойда по сходным мотивам инициативу православной общественности о запрете кощунственной рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда»: Конечно, православный человек не может принять тот образ Христа, который там есть… но считать это оскорблением (чувств верующих.- Ред.) — явный перебор .

То есть если бы Первый канал был православным, президент — царем, рок-опера — богослужением, а химия — алхимией, то В. Легойда мог выступать с духовной оценкой светских явлений, а раз ничего такого нет, то извините…

Как же с этим радикально светским взглядом на Церковь сочетается исповеданная выше догма о том, что «Церковь не отделена от общества»?

А так, что Церковь не имеет права выступать с христианских позиций, и в то же время должна следовать за народом и государством, в том числе, в их пути в духовную пропасть. Такова уж логика либерального государства, Левиафана из одноименной книги Томаса Гоббса, где к государству отнесены слова из книги Иова: Нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным; на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости (Иов 41:25-26).

Или, как более подробно В. Легойда, отождествляя христианское и либеральное учение о добре и зле:

Представьте человека на необитаемом острове: ему не нужно быть нравственным, он в принципе не может совершать безнравственные поступки. Но отношения с Богом у него все равно могут быть…

Заповеди никогда, по крайней мере в христианстве, не являлись целью. В том числе и потому, что грех - это категория не нравственная в христианстве, но онтологическая.

В заключение скажем, что как служитель великого и бесстрашного государства В. Легойда выполняет свою работу неплохо. А вот с точки зрения Церкви…

Юлия Тутина, «АиФ»: Владимир Романович, на Украине - виток напряжённости. Этому есть предел?

Владимир Легойда: Мы никогда не прерывали своей связи с Украинской православной церковью, с нашими друзьями, коллегами на Украине, поэтому из первых уст знаем, насколько люди там устали от продолжающегося гражданского конфликта. Надеюсь, власти Украины осознают высочайшую ответственность за миллионы человеческих жизней, которые от них зависят, и очень рассчитываю, что они будут руководствоваться Минскими соглашениями.

Владимир Легойда. Родился в 1973 г. в г. Кустанае (Казахстан). Профессор ­МГИМО МИД России, член Общественной палаты РФ, главный редактор журнала «Фома».

В Питере не утихают споры вокруг передачи РПЦ Исаакиевского собора. На фоне этого удивило, как без лишнего шума передан Церкви храм в Казани. Отчего никто не возмущался?

Конечно, Исаакий - не первая и не последняя передача Церкви её храмов. Ясно, что главный спор здесь идёт не вокруг того, что храм станет опять храмом, а о судьбе музея. Не хочу спекулировать на тему особого вольного духа города трёх революций, но есть ощущение, что некие политические силы увидели в этой ситуации благодатную почву для взращивания протестных настроений. Всё идёт по политтехнологическому сценарию. Да, чудо Монферрана относится к памятникам ЮНЕСКО, но у Церкви имеется опыт сохранения и управления подобными шедеврами архитектуры. Вспомним Новодевичий монастырь Москвы, Троице-Сергиеву лавру - их ансамбли тоже часть Всемирного наследия ЮНЕСКО. Но, естественно, мы стараемся слышать людей, действительно обеспокоенных будущим собора, ведь и мы сами относимся к их числу. Об этом вполне определённо сказал несколько дней назад патриарх Кирилл . Подтверждением слов Предстоятеля стал многотысячный крестный ход в С.-Петербурге 19 февраля.

8 тыс. человек вышли 19 февраля на крестный ход в поддержку передачи Исаакиевского собора Церкви. Фото: Сайт Московского Патриархата

Революция атеистов

Вы заговорили о городе трёх революций. Этот год - год столетия революции. Что он для Церкви: трагедия, а может быть, праздник?

Не праздник, конечно. Глубинной причиной тех событий, как говорил патриарх Кирилл, стало отступление страны от веры, от Бога. И отступление это началось, конечно, не в 1917 году, а гораздо раньше. Маленький штрих - начало романа «Война и мир»: элита общества говорит на французском, отчасти даже забыв свой язык, отринув свои корни. Долгие века разрыва между элитами и обществом на Руси не было. Но в XVIII веке этот процесс был запущен и с течением времени лишь прогрессировал. В Церкви тоже шли сложные процессы. Скажем, после отмены в 1916 году обязательной ежегодной исповеди в армии через год на неё по велению души пришли лишь 10% солдат. Но без Бога, без веры, без нравственности общество оказывается обречённым. Однако Церковь, несмотря на гонения, выжила. Подвиг новомучеников стал основой нынешнего религиозного возрождения. Многие люди, оказавшись перед выбором - жизнь и свобода или вера, - выбрали верность Христу . И тогда древняя фраза о крови мучеников как семени Церкви зазвучала с новой силой. Пророческими оказались слова одного из бутовских новомучеников митрополита Серафима (Чичагова) : «…И раньше были гонения на христианство, но чем они кончались? Торжест-вом христианства. Так будет и с этим гонением - оно тоже кончится, и православная Церковь снова будет восстановлена и православная вера восторжествует».

Понятно, общество не может без Церкви. А политика может? Советником Председателя Госдумы стал представитель РПЦ Александр Щипков. Как это?

Работа в церковных структурах не означает, что человек не может ещё чем-то заниматься. Я вот преподаю в родном -МГИМО. Я же там не проповедую, а преподаю философию культуры и журналистику. Поэтому просил бы не искать чёрную кошку в тёмной комнате, когда её там нет.

Идеология вырастает из мировоззрения. А мировоззрение бывает разным: религиозным, безрелигиозным, антирелигиозным, как это было в СССР. Государство в любом случае к чему-то апеллирует - либо к атеизму, либо к религии. Мне, как человеку церковному, ближе, разумеется, последнее. Я говорю не об идеологии какой-либо партии. Обязательность такой идеологии запрещена Конституцией, речь идёт об идеологии в более широком смысле. Как писал философ Мамардашвили , идеология - это социальный клей, та общая система ценностей, по поводу которой в обществе есть консенсус. Церковь закладывает некий мировоззренческий консенсус, который составляет основу, а дальше уже можно спорить о пенсионном возрасте, вмешательстве государства в экономику, социальных обязательствах и прочем.

Как учить культуре

Под эгидой Минобрнауки подготовлены учебники «основ религий» с 1-го по 11-й класс. Такое массированное присутствие Церкви в школе необходимо?

Патриарх по предложению Президента РФ возглавил Общество русской словесности. Многие задают вопрос: «В чём тут интерес Церкви?» А интерес в том, чтобы общими силами поднимать образование на должный уровень. Церковь, существуя в общественном поле, конечно, беспокоится о состоянии образования. Мы понимаем: наше будущее закладывается в детских садах и школах. И данный предмет вовсе не Закон Божий, не вероучительная дисциплина, это культурологическое присутствие в школе темы всех традиционных религий России. Человеческая культура возникла в религиозной форме. И в дальнейшем религия всегда играла и продолжает играть важнейшую роль в жизни человека и общества. Потому вопрос, надо ли преподавать детям связанные с религией предметы, для меня вообще не стоит. А как они тогда узнают о своих корнях?

- Но в советское время обучение было сугубо атеистическим, а корни мы свои сохранили?

Да, благодаря специалистам, которые, несмотря на формальные запреты, читали, познавали, передавали исконную русскую культуру. Это и Лихачёв , и Аверинцев , и Лосев , который сам был монахом. Помню, как, будучи студентом МГИМО, пришёл брать интервью у замечательного журналиста Артёма Боровика , потом трагически погибшего, и заметил в его кабинете «Толковую библию» Лопухина . Спросил его: «Артём, дорогой, зачем вам эти книги?» А тот в ответ: «Это сейчас предмет моего большого интереса, потому что мне очень сильно не хватает этих знаний, которые ни в институте, ни в школе не были получены».